Читать книгу - "Лис Улисс и потерянный город [= Лис Улисс и край света ] - Фред Адра"

Здесь все было готово к встрече с читателем. Авторы сидели смирно, как ученики элитной школы на уроке литературы. Появление Проспера было встречено аплодисментами. Председатель усадил почетного гостя перед публикой, а сам пристроился рядом.

Проспер был крайне недоволен неизбежной потерей времени, но старался не подавать виду, чтобы случайно не задеть тонкие струны творческих душ. Души между тем изливались на него горячей любовью через глаза душевладельцев. Сыщику подумалось, что единственный читатель в стране писателей – король.

Подданные начали задавать венценосному гостю вопросы.

– Скажите, пожалуйста, какие у вас планы? Вы уже знаете, что собираетесь читать? – спросила одна из кошек.

– Ну-у-у… Это будет важная для меня книга, – принялся за ответ Проспер, тщательно подбирая слова. – В ней будет говориться о тех вещах, которые волнуют всех нас. В ней будут воспеваться простые звериные идеалы, такие как семья, родина… Подробней я сказать пока не могу, сами понимаете. Добавлю лишь, что со своей стороны я сделаю все возможное, чтобы мне эта книга понравилась.

Слово взяла тигрица в розовом свитере:

– Вас не смущает, что некоторые из читаемых вами книг повторяют классические образцы?

– Нисколько! – Внутренним чутьем Проспер выхватил из запаса слов те самые, которые и следовало произнести: – Я не читаю классические образцы.

По залу прокатился одобрительный гул.

– А есть ли такие книги, которые вы бы охарактеризовали как свои читательские неудачи? Или, наоборот, удачи? – поинтересовался тигр в синем берете и пиджаке на голое тело.

– Видите ли… Книги, они ведь как чужие дети. Разве можно выделить какого-то одного чужого ребенка, они все дороги мне одинаково. Ведь книга – это чей-то удачный ребенок.

Одобрительный гул достиг потолка и частично захватил коридор. Писатели светились радостью – Проспер оказался идеальным читателем, Читателем Их Мечты.

– Скажите, как вы начали читать? – спросил леопард.

– В какой-то момент закончились все книги, которые я писал, – ответил Проспер, даже не задумываясь о том, что совсем недавно уверял собрание, будто не пишет. Все то же внутреннее чутье подсказывало ему, что собрание об этом тоже не задумывается. – И когда стало совсем нечего писать, я решил попробовать почитать сам. И у меня получилось! Правда, тогда я еще не подозревал, что в будущем стану популярным читателем.

Неизвестно, сколько бы еще продолжалась эта странная встреча, если бы вдруг в комнату не влетел молодой взъерошенный тигр в грязном пальто нараспашку.

– Сидите? – с недобрым прищуром скептически бросил он, чем привел собрание в замешательство.

Проспер адресовал немой вопрос Председателю.

– Это литературный агент, – тихонько пояснил тот. – Писатель-разведчик.

В полной тишине, сопровождаемый напряженными взглядами, писатель-разведчик прошелся по комнате развязной походкой.

– Сидите, – язвительно констатировал он. – И даже не ведаете о том, что скорпион уже забрался в муравейник!

Председатель нахмурился.

– Что ты имеешь в виду?

– А то, что один из нас – критик!

Собрание ахнуло.

– Как? Откуда? Не может быть!

– Ты уверен? – спросил Председатель. – Данные верны?

– Еще как! Верны, как жены падишаха! – подтвердил литературный агент. – Он среди нас, и уже давно! Вынашивает свои гнусные планы! Точит жало!

Председатель встал.

– Что тебе о нем известно? Как его вычислить?

– Мне о нем ничего не известно. Я не знаю, как его вычислить. Но он здесь!

Проспер тоже поднялся.

– Пожалуй, я пойду, – сказал он. – Вам сейчас не до меня. Будьте добры, назовите того зверя, который мог быть свидетелем преступления.

Но Председатель покачал головой:

– Извините, дорогой гость, но сейчас действительно не до вас. Мы должны немедленно заняться выявлением негодяя!

Усилием воли Проспер подавил возмущение и попытался мыслить позитивно, что неоднократно помогало ему в работе. В голове замелькали голоса и сцены. Одна из услышанных сегодня фраз зацепилась за сознание, к ней тут же подошла картинка, что-то щелкнуло, и все встало на свои места.

Сыщик улыбнулся.

– Скажите, Председатель, а если я укажу вам на критика, вы обещаете, что назовете имя потенциального свидетеля и не будете больше меня задерживать?

Глава собрания и все присутствующие уставились на Проспера.

– Ах, да, вы же сыщик! – вспомнил Председатель. – И что, вы действительно знаете, кто из нас критик?

– Знаю.

– Хорошо, обещаю. Так кто же он?

– Кто? Кто? – понеслось со всех сторон.

Палец сыщика взметнулся в сторону Амадея Флюгера.

– Вот он!

Под всеобщее оханье и аханье Амадей Флюгер вскочил и гневно воскликнул:

– Как вы смеете! Я писатель! Я написал «Звездолеты уходят к звездам»! Три или четыре тома!

Писатели и поэты загалдели и зажестикулировали.

– А ну тихо все! – рявкнул Председатель. – Цыц, я сказал!

Воцарилась условная тишина. Председатель обратился к Просперу:

– Надеюсь, вы понимаете, насколько это серьезное обвинение? У вас есть доказательства?

– Косвенные, – ответил Проспер. – Но не сомневаюсь, что скоро мы добудем и прямые.

– Какие доказательства! – разбушевался Амадей Флюгер. – Я автор! Я сочинил «Луноходы топают по луне»!

– Коллега, будьте любезны заткнуться, – осадил его Председатель. – А вас, господин читатель, попрошу предъявить доказательства.

– Извольте, – откликнулся Проспер. – Итак, дамы и господа, призовем логику! – Краем глаза сыщик заметил, как сочинительница детективов принялась что-то строчить в своем блокноте. Видимо, собиралась потом написать роман, основанный на реальных событиях. – Кто такие, в сущности, критики? Бытует мнение, что многие критики – это неудавшиеся писатели.

Литераторы согласно закивали. Им нравилась подобное мнение, так как оно им льстило.

А сыщик продолжил:

– Я немало критиков повидал в своей жизни и смею заверить вас, что это утверждение – полная чепуха! Критики вовсе не являются неудавшимися писателями. Это они сами распространяют подобное заблуждение, чтобы скрыть истину!

Собрание массово выразило недоумение. Тогда сыщик пояснил:

– Критики – это неудавшиеся читатели!

– О… – задумчиво протянули писатели и поэты, еще не решив, как отнестись к этому известию.

– Да-да! – Проспер многозначительно поднял палец. – Именно так! Чтение не доставляет им радости. Они не в состоянии окунуться в вымышленный мир. Там, где мы с вами видим живых зверей, критик видит слова и буквы. Это как если вы с критиком сядете пить вино, то вы почувствуете вкус, а критик – химический состав. Господин Председатель в разговоре со мной обмолвился, что Амадей Флюгер – единственный, кто отказывается зачитывать вслух свои произведения. Якобы стесняется. На самом деле он не стесняется, а боится. Да-да, боится увидеть в том, что он написал, не интересную историю или звериные судьбы, а просто буквы! Буквы, и ничего кроме букв! То есть увидеть смерть в том, во что вкладывал жизнь.